Махабхарата, Вана-парва, глава 58: Могущество Ханумана и его рассказ о следовании дхарме в разные эпохи
Махабхарата, Книга Третья — Вана-парва — «Скитания в лесах»
Выслушав слова мудрого предводителя обезьян, отважный Бхима, сокрушитель врагов, сказал: «Кто ты такой и почему принял обличье обезьяны? Это кшатрий спрашивает тебя. Я — потомок Куру, принадлежащий к лунной династии, рожденный из лона Кунти, Пандава, сын бога Ветра по имени Бхимасена».
С улыбкой внимая тому, что говорил Бхима, Хануман, сын бога Ветра, отвечал другому отпрыску бога Ветра: «Я — обезьяна и не позволю тебе пройти туда, куда ты направляешься. Лучше ступай назад, возвращайся, чтобы не попасть в беду».
На это Бхима ответил: «Пусть будет беда или что-то иное — я не спрашиваю тебя, обезьяна! Подымись, дай мне пройти. Не заставляй меня применять мощь моих рук!»
Хануман сказал: «Нет у меня сил подняться, поражен я недугом. Если тебе непременно нужно пройти, перепрыгни через меня и ступай себе дальше».
Бхима сказал: «Высшая Душа пребывает в теле каждого. Я не могу оскорбить того, кого постигают лишь истинным знанием, потому не стану я прыгать. Если бы я не знал Его, дарующего жизнь всему живому, то перепрыгнул бы и через тебя, и через эту гору, как Хануман через бескрайний океан».
Хануман спросил: «Кто это такой, имя которому — Хануман, что в прыжке пересек океан? О лучший из людей, расскажи, если можешь».
Бхима ответил: «Это мой брат, непревзойденный в своем совершенстве, сильный телом и разумом, отважный герой, что прославлен в «Рамаяне»! Ради супруги Рамы этот царь среди обезьян одним прыжком преодолел океан шириною в сто йоджан. Таков мой отважный брат, и я равен ему силой духа и доблестью в битве. А теперь поднимись и дай мне пройти, или же изведаешь мощь моих рук! Ежели не исполнишь волю мою, ждет тебя обиталище Ямы!»
Понимая, что тот опьянен и горд силой своих рук, Хануман, усмехнувшись про себя, произнес такие слова: «Смилуйся, о безгрешный, нету меня, старого, сил, чтобы подняться! Сжалься надо мной — отодвинь мой хвост и ступай себе с миром».
Выслушав слова Ханумана, Бхима, непомерный в своей силе, подумал про себя: «Сейчас схвачу эту обезьяну за хвост и отправлю в обитель Ямы!»
С ухмылкой Бхима взялся левой рукой за хвост обезьяны, но не смог даже на йоту сдвинуть его с места. Могучий Бхима попытался обеими руками оттащить его хвост, напоминающий жезл Индры, но и двумя руками не смог ничего сделать. Брови его сдвинулись, покрасневшие глаза округлились, лицо исказила гримаса, горячий пот прошиб тело, но все равно Бхима не смог даже слегка сдвинуть хвост обезьяны. Славный Бхимасена не сумел, как ни старался, приподнять обезьяний хвост, и тогда он встал подле Ханумана с удивленным выражением на лице.
Сын Кунти покорно сложил ладони и с поклоном молвил: «О лучший среди обезьян, прости мне мои грубые речи! Кто ты — сиддха, полубог, гандхарва или гухьяка? Ответь, если это не тайна, о длиннорукий: кто ты, принявший обезьянье обличье? Я спрашиваю тебя, как ученик, и ищу твоего покровительства».
Хануман сказал: «Все, что тебе интересно узнать обо мне, губитель врагов, я расскажу подробно, а ты слушай! О лотосоокий сын Панду, я — обезьяна и появился на свет у жены Кесари от владыки Ветра, поддерживающего жизнь во Вселенной. Имя мое — Хануман. Все могущественные обезьяньи вожди признавали двух царей над всем обезьяньим племенем — сына Сурьи, Сугриву, и сына Индры, Бали. О притеснитель врагов, между мной и Сугривой была близкая дружба, как у ветра с огнем. Затем Сугрива, изгнанный по некой причине своим братом Бали, долгое время жил со мной на горе Ришьямукхе. И вот в эти края явился могучий герой по имени Рама, сын Дашаратхи, Сам Вишну в человеческом облике. Желая добра Своему отцу, вместе с супругой и младшим братом тот первый среди лучников, вооруженный луком, поселился в лесу Дандака.
Из Джанастханы его супруга была похищена могучим царем ракшасов Раваной, который обманул мудрого Рагхаву чародейством Маричи, принявшего облик золотого оленя. Рагхава, лишившись супруги, вместе с братом отправился на ее поиски и встретил на горной вершине Сугриву, царя обезьян. Между ним и Рагхавой был заключен союз.
Убив Бали, Рама вернул царство Сугриве, а тот послал обезьян на поиски Ситы. Вместе с сотнями тысяч обезьян мы отправились в сторону юга, куда, как показал коршун Сампати, унес Равана Ситу. Тогда я, предав себя исполнению воли Рамы, одним прыжком пересек океан, раскинувшийся на сотни йоджан. О Бхарата, перепрыгнув океан, кишащий тимингилами и акулами, я увидел в обители Раваны Джанаки, Ситу, подобную дочери богов. Успокоив возлюбленную Рамы, я, окутав пламенем Ланку, тотчас вернулся назад.
Узнав от меня о Сите, лотосоокий Рама немедленно собрал армию обезьян и двинулся на юг, к царству Раваны. Построив мост через океан и переправившись на Ланку, могучий Рама истребил всех ракшасов в битве и уничтожил злодея Равану. Убив Кумбхакарну, Индраджита и других ракшасов, Рама помазал на престол Ланки Вибхишану, благочестивого брата Раваны, и снова обрел Свою супругу, словно утраченное знание Вед.
Когда Рама вместе с Ситой вернулся в Свою столицу Айодхью и стал править ей, я попросил лотосоокого Раму: «О губитель врагов, позволь мне жить на Земле до тех пор, пока в мире живет слава о Твоих деяниях».
«Да будет так!» — ответил Он. Рама царствовал десять тысячелетий и еще десять столетий, а затем вернулся в Свою вечную обитель.
С тех пор гандхарвы и апсары, о безупречный, неустанно воспевают деяния того героя и доставляют мне радость. Этот путь, о потомок Куру, непроходим для смертных! Поэтому я преградил тебе дорогу, которой следуют небожители, чтобы ты ни от кого не подвергся обиде или проклятию. Эта дорога богов, ведущая на небеса, и смертные на нее не ступают, о Бхарата. А озеро, ради которого ты явился сюда, совсем близко».
Вайшампаяна продолжал: После таких слов Ханумана мощнорукий Бхимасена с радостью в сердце поклонился своему брату, властителю обезьян, и обратился к нему с ласковой речью: «Нет никого счастливей меня, ибо я увиделся со своим старшим братом! Насколько же я благословлен, что увидел тебя! О герой, исполни мое желание, я хочу узреть тот твой бесподобный облик, который ты принял, пересекая океан, прибежище акул и аллигаторов. Этим ты осчастливишь меня и развеешь все сомнения».
Могучий Хануман, улыбаясь, ответил: «Ни ты, ни кто-либо другой не может увидеть тот мой потрясающий облик. В тот век положение дел было иным, и потому теперь он не существует. Каждому веку присуще свое время: в Сатья-югу — одно, в Трету — другое, а в Двапара-югу — третье. В нынешний век все уменьшилось, поэтому я не могу явить тот свой облик. Земля, реки, растительность, горы, сиддхи, боги и великие мудрецы соответствуют времени, как и все существа в каждую эпоху. Потому не стремись увидеть тот мой облик, о продолжатель рода Куру! Я соответствую нынешнему веку. Воистину, время необратимо».
Бхима сказал: «О сильнорукий, поведай мне о продолжительности различных эпох, об образе жизни в каждую югу, о дхарме, каме и артхе, о нравах и деяниях живущих, об отваге, об их жизни и смерти».
Хануман стал отвечать: «Брат мой, та эпоха, в которой дхарма (религиозный долг) нерушима, зовется Сатья-югой. В ту лучшую из эпох каждый был совершенен в своем религиозном долге. Дхарма в то время не знала ущерба, и люди не изменяли принципам добродетели. Потому и зовется та эпоха Сатьей, средоточием всех достоинств. Но со временем каждая эпоха приходит в упадок.
Во время Сатья-юги не было ни полубогов, ни демонов, ни гандхарвов, ни якшей, ни ракшасов, ни нагов, не было также и купли-продажи. Все были совершенными и ни в чем не нуждались. Не было тогда ни Сама-, ни Яджур-, ни Атхарва-, ни Риг-веды, не было варн и ручного труда. Все необходимости жизни обретались через медитацию, или внутреннее созерцание. Единственной дхармой считалась отрешенность от внешнего мира. В течение той эпохи не было болезней, упадка сил, злобы, гордыни, лицемерия, жестокости, вражды, хитрости, страха, страданий, зависти, жадности и обмана. Все люди на Земле исключительно предавались медитации на Верховного Господа, практике йоги. Превыше всего тогда стоял Нараяна, Душа всего сущего, цвет Его тела был белым.
В Сатья-югу не было нужды в брахманах, кшатриях, вайшьях и шудрах, так как все люди ревностно придерживались своей вечной дхармы. В то время Верховный Господь был единственным прибежищем каждого, все люди, ведя сходный образ жизни, естественно посвящали себя достижению Бога; все их знание было единственно в Нем, все их деяния направлялись на Господа. Процветала одна добродетель. Единственным объектом их медитации была Сверхдуша, единственной мантрой была мантра Ом, и был единый закон добродетели по всем просторам Земли. Несмотря на различия в личных качествах и характерах, все люди следовали единой Веде и единой религии. Согласно делениям времени их жизнь распределялась на четыре этапа (брахмачари, грихастха, ванапрастха и санньяса) и, исполняя свой религиозный долг, не стремясь к плодам, в конце жизни они освобождались от рождения и смерти. В Сатья-югу все люди объединялись в одной дхарме — медитации на Бога. Религия устойчиво стояла на четырех ногах. Такова эпоха Сатья, она лишена влияния низших гун.
Теперь послушай о характерных особенностях Трета-юги. В эпоху Трета главной дхармой людей становится проведение жертвоприношений; добродетель и религия уменьшаются на одну четверть, а Господь Нараяна принимает красный цвет тела. В этот век незыблема правдивость, люди очень религиозны, непоколебимы в исполнении своих предписанных обязанностей, жертвенных обрядов. Но в их жизни появляется стремление наслаждаться материальными объектами, которые они обретают через деятельность, приносящую плоды, то есть жертвоприношения и раздачу даров. В Трета-югу люди ревностно предаются подвижничеству и щедрой жертвенности. В эту югу появляются четыре сословия человеческого общества (варны) и их индивидуальные обязанности. Таковы признаки Трета-юги.
Что касается Двапара-юги, религия и добродетели в эту эпоху сокращаются ровно наполовину, Господь Нараяна, Вишну, принимает желтый цвет тела, а единая Веда разделяется на четыре части (Сама-, Яджур-, Атхарва- и Риг-веду). Тогда одни люди придерживаются знания четырех Вед, другие — трех, кто-то — двух, некоторые — одной, а иные не знают даже Риг-веды.
Когда священное знание таким образом разделяется, деятельность человеческого общества становится чрезвычайно разнообразной, и люди, движимые гуной страсти, усердствуют в аскетизме и раздаче даров. И так как люди этого века из-за убывания интеллектуальных способностей не в состоянии постичь единую Веду, Веду разделяют на несколько частей. Вследствие убывания разума немногие остаются преданы Истине. Тех, кто отходят от Истины, одолевают различные болезни, вожделение и природные бедствия и, тяжко страдая от этого, люди подвергают себя умерщвлению плоти и покаяниям, а иные прибегают к жертвенности, чтобы потом наслаждаться плодами благочестивой жизни, или же достичь райских планет. В Двапара-югу люди постепенно вырождаются, слабеют в исполнении дхармы, и увеличивается порок.
Когда же наступает век Кали, о Каунтея, от дхармы, религии и добродетелей остается лишь одна четверть. Вступив в эпоху тьмы, железного века, Господь Нараяна, Кешава, принимает темный цвет тела, а изучение Вед, исполнение дхармы, жертвоприношения и религиозные обряды приходят в полный упадок. И тогда миром начинает править Кали: появляются неизлечимые болезни, недомогания, усталость, гнев, уродство, стихийные бедствия, страдания, страх, ненависть, неверие и недостаток во всем. В каждой последующей юге дхарма и религия ослабевают, а с ослаблением дхармы и религии вырождаются добродетели. Живые существа теряют свои лучшие качества, постепенно всё ухудшается и приходит в упадок. Те, кто живут несколько юг, подтверждают эти изменения.
О сокрушитель врагов, а что до твоего любопытства увидеть меня в том обличье, то какой прок мудрому человеку стремиться получить избыточное знание? Я рассказал тебе все, о чем ты спрашивал меня, о мощнорукий! Да пребудут с тобой мои благословения! Теперь возвращайся назад».
