Махабхарата, Вана-парва, глава 46: История омоложения мудреца Чьяваны
Махабхарата, Книга Третья — Вана-парва — «Скитания в лесах»
Ломаша Муни отвечал: «О сын Панду, у мудреца Бхригу был лучезарный сын по имени Чьявана, который подвизался на исполнение суровых обетов близ того озера. Мощнопламенный аскет-отшельник, застыв в позе вира, долго стоял на одном месте, словно безмолвное дерево. Прошло столь много времени, что лианы обвились вокруг мудреца, и покрылся он муравейником. Погребенный муравьиной горой, святой Чьявана стал похож на земляной холм, но и скрытый муравейником он продолжал свои аскезы.
Минуло еще немало времени, когда к тому озеру прибыл развлечься царь по имени Шарьяти. Его сопровождали четыре тысячи женщин, и среди них была его единственная дочь Суканья, девушка редкой красоты. Окруженная служанками, во всем блеске своего убранства, гуляя по лесу, набрела она на муравейник, под которым скрывался сын Бхригу. Обнажая в улыбке белоснежные зубы, развлекалась Суканья среди цветущих лиан, любуясь красотами леса. Возбужденная своей игривой юностью, опьяневшая от радости и веселья, срывала она пышно цветущие ветки лесных деревьев.
В это время мудрый сын Бхригу сквозь отверстия в муравейнике увидел ее, облаченную в легкое шелковое сари, увенчанную драгоценностями и сверкающую, словно молния. Созерцая ее в безлюдном месте, отшельник проникся к той юной красавице неодолимым желанием. Истощенный аскезами, обратился он ослабленным голосом к юной красавице, но его слова не коснулись ее слуха. И вот Суканья заметила в муравейнике два ярких сверкающих огонька, что были глазами Чьяваны. С любопытством, потеряв всякое разумение, она с удивлением воскликнула: «Что это?» — и проткнула острыми веточками глаза великому риши. Лишившись глаз и претерпевая нестерпимую боль, он воспылал гневом, и тогда все войско царя Шарьяти утратило способность естественно отвечать на зов природы.
Не в силах справить нужду, воины корчились от боли. Увидев, что происходит, царь спросил: «Может, это случилось оттого, что кто-то из вас причинил какое-то зло великому подвижнику, гневному сыну Бхригу, который где-то недалеко совершает аскезы? Скажите мне всю правду немедленно!»
Воины все, как один, отвечали ему: «Мы не знаем, кто причинил ему зло. Попытайся хоть ты любыми средствами узнать об этом».
Тогда царь самолично, прибегая к угрозам и лести, стал расспрашивать своих приближенных, но и они ничего не знали.
И тут, заметив, что войско, мучимое зовами природы, страдает от невозможности справить нужду, Суканья сказала своему опечаленному отцу: «Я гуляла в лесу и увидела в муравейнике два ярких, поблескивающих огонька. Мне показалось, что это два светлячка, и я ткнула веточками в эти две дырочки».
Шарьяти поспешил к муравейнику и увидел там древнего возрастом мудреца, святого потомка Бхригу, состарившегося в покаяниях и аскезах.
Сложив молитвенно руки, царь стал заклинать мудреца: «Прости мою дочь! Только из-за неведения и детской невинности поступила она так».
Чьявана Муни отвечал царю: «Лишь из-за невнимательности и пренебрежения мною твоя гордая дочь лишила меня зрения. Если только, о царь, ты отдашь мне в супруги свою прекрасную дочь, поступившую так из любопытства или из-за некого ослепления, тогда я прощу ей это недоразумение».
Шарьяти, не раздумывая, отдал могучему духом Чьяване свою юную дочь. Получив в жены молодую Суканью, Чьявана был чрезвычайно доволен, а царь, снискав милость мудреца, вместе с войском и придворным окружением вернулся в свою столицу. Безупречная Суканья, отданная в жены убеленному сединами аскету, стала с любовью заботиться о нем, соблюдая обеты и практикуя аскезы. Ясная ликом, приветливая, она встречала гостей, поддерживала священный огонь и быстро снискала расположение Чьяваны.
И вот однажды, о царь, божественные врачеватели, близнецы Ашвины, жители небес, заметили юную Суканью, полуобнаженную после омовения. Увидев ее, тонкостанную, словно дочь владыки небес, Ашвины приблизились к ней и молвили такое слово: «О красавица с дивными бедрами, чья ты дочь и что делаешь в этом лесу? О тонкостанная, скажи нам правду о себе».
Суканья, прикрывшись одеждой, с застенчивостью ответила тем прекраснейшим из богов: «Знайте — я дочь царя Шарьяти, супруга мудреца Чьяваны».
И Ашвины снова с улыбкой спросили ее: «Как же это, прекрасная, твой отец отдал тебя в жены тому, чья жизнь склонилась к закату? А ты, о застенчивая, и в лесу сверкаешь, точно золотая молния. Даже среди обитателей небес не видели мы красавицы, подобной тебе, которая даже без украшений очаровывает взгляд. Надев на себя драгоценности, облачившись в роскошные платья, ты блистала бы, о безупречная, не так, как теперь. Зачем ты, красавица с сияющей улыбкой, ухаживаешь за немощным стариком, не способным ни одарить тебя любовными ласками, ни обеспечить тебя безбедной жизнью? О божественноликая, оставь с миром этого Чьявану и выбери себе в супруги одного из нас. Не губи напрасно быстротечную молодость!»
Суканья ответила двум богам: «Я предана своему супругу, Чьяване, и не следует вам сомневаться во мне».
Те же вновь обратились к ней: «Знай, мы — небесные врачеватели, мы сделаем твоего мужа юным и привлекательным. И тогда обещай нам, что выберешь одного из нас своим единственным супругом. Если тебе по нраву это условие, тогда пригласи его, луноликая!»
Согласившись с их предложением, она отправилась, о царь, к сыну Бхригу и передала ему все сказанное двумя небожителями. Чьявана ответил жене: «Так и сделаем».
С позволения своего господина она вернулась к небожителям и сказала: «Пусть будет так».
Ашвины, получив ее согласие, сказали той царской дочери: «Пусть твой супруг войдет в воду».
Чьявана, желая обрести красоту, тотчас же вошел в воду, и Ашвины тоже вступили в то озеро. В тот же миг все трое вышли из озера — исключительно дивные ликом, юные, с сияющими серьгами в ушах, равные красотой, удивляющей взгляд.
Все они вместе сказали: «Выбирай, удачливая красавица, любого из нас, кого ты желаешь себе в супруги!»
Глядя на всех троих, что стояли перед нею, равно прекрасные, Суканья, испросив совет у сердца и разума, избрала собственного супруга.
Вновь обретя жену, а с нею желанные юность и красоту, могучий Чьявана, весьма довольный таким исходом, обратился к Ашвинам со следующими словами: «Вы наделили меня, дряхлого старца, юностью и красотой, достойной моей супруги, и потому я с радостью отблагодарю вас, на что вы оба получите право наслаждаться небесным напитком сомой в присутствии владыки полубогов. Да будут мои слова несомненны!»
Чрезвычайно довольные его благословением, Ашвини-кумары удалились на небо, а Чьявана и Суканья зажили счастливо, словно полубоги на небесах.
